Я по-хозяйски отодвигаю их в сторону и кладу впереди свои розы, будто пытаюсь доказать кому-то, что я в его жизни была важнее всех. Сажусь на лавочку, смотрю в беззаботное лицо Тима и теперь уже не вижу в нём ничего похожего на лицо Рустама. Несмотря на то, что черты схожи один к одному — они всё же до боли разные.

— Прости, что не приходила давно… — ненадолго замолкаю и поднимаю глаза к небу. — Ты, наверное, и сам видишь, что со мной творится в последнее время. Извини меня, я правда не знала, что так всё получится. Что моя дочь будет на грани жизни и смерти, что я останусь без ничего. Без тебя и твоей поддержки. А Рустам… он просто необходим мне, потому что сама я сломаюсь, Тим.

Слезы собираются в уголках глаз, но я тут же вытираю их подушечками пальцев. Молчу, чувствую, как боль в области грудной клетки нарастает, поэтому и говорить не могу. Но мне этого и не нужно уже. Уверена, он понимает меня и без слов. Чувствует, как никто другой.

Неожиданно слышится шорох откуда-то из-за спины. Я резко поворачиваю голову назад и замечаю её. Девушку-администратора из клуба, где работал Тимур. Девушка встречается со мной взглядами и тут же пятится назад. Прячет за спину букет из свежих красных гвоздик и собирается бежать.

— Стой! Стой кому говорю! — выкрикиваю ей вслед.

Я поднимаюсь с лавочки и начинаю идти к ней. Девушка ускоряется, переходит на бег и мне приходится бежать за ней следом.

— Подожди, я же просто хочу поговорить!

Но мои речи её не останавливают. Сумасшедшая бежит по сырой земле, а я — не менее сумасшедшая — следом за ней, утопая в грязи. На мои любимые сапожки моментально налипает грязь, а тело становится липким от непредсказуемой физической нагрузки. Не знаю, сколько бы мы ещё так играли в догонялки, если бы девушка не споткнулась и не притормозила. Буквально на одну секунду, выставляя впереди себя руки. Но этого момента мне хватило, чтобы ухватить её за рукав чёрной куртки.

— Пусти, — дерзит девушка и пытается вырваться.

Я всматриваюсь в её хорошенькое миловидное личико и пытаюсь вспомнить имя.

— Маша?

— Да, я.

— Узнала меня?

Девушка кивает и опять пытается вырваться. Она на полголовы меня выше, но я сейчас в гневе, поэтому хватка у меня ого-го. Я даже не думаю отпускать её, пока не пойму несколько важных для себя вещей.

— Это ты убиралась на его могиле? — киваю в сторону памятника, где лежит Тим.

— Ну я. А что тут такого? — гордо вскидывает голову и смотрит на меня вызывающим взглядом.

Где-то глубоко внутри, интуитивно, я заранее знаю ответы на некоторые вопросы. Но не спросить не могу.

— Что у тебя было с Тимуром?

— Ничего, — дергает рукав и кривит губы, когда понимает, что у неё ничего не получается.

— Поэтому ты к нему ходишь? Отвечай! — мне хочется уцепится её в волосы и заставить говорить.

Но это кладбище. Здесь должно быть тихо и спокойно, а мы и так своим поведением наводим слишком много шума.

— Я любила его, ясно? Приходила к нему на кладбище, ухаживала. Это ты пропала без вести, потому что он тебе не нужен больше, — мои пальцы резко послабляют хватку и Маша становится вольной. — И он меня любил тоже…

Я больше не держу её, да только теперь девушка никуда не бежит. Наверное, я всколыхнула в ней что-то живое. Что-то, о чем она сама хочет поговорить. Маша пришла на работу в клуб, когда я уже была беременна. Хорошенькая девочка со смазливой внешностью. С красивыми формами и чувственными пухлыми губами. И как я сразу не догадалась, что между ней и Тимуром что-то было… Слишком долго между нами отстуствовала интимная жизнь, чтобы нормальный мужчина не сходил налево.

— Тим просил меня подождать немного, — продолжает Маша. — Мол родишь ты и он поговорит с тобой, всё решит. А получилось вон как… мчал к тебе домой и разбился на смерть!

— А что же ты не смогла удержать его тогда? — спрашиваю с надрывом.

Не знаю плакать мне или смеяться, но на душе становится так гадко, будто внутрь меня ведро дерьма налили.

— Да пошла ты! — злобно проговаривает Маша и толкает меня в грудь.

Я отшатываюсь и остаюсь одна. Маша обходит меня и направляется к выходу, матерясь себе под нос. А я… из меня словно душу вынули. Стою на тонкой дорожке кладбища и не могу пошевелиться. Дождь усиливается — капли стекают по лицу, по волосам. Пальто мокнет, а я всё уйти не могу. Лишь когда передо мной проносится образ Надюшки понимаю, что надо возвращаться. Только ради неё…

Я сажусь в автомобиль, касаюсь лбом холодного запотевшего стекла и прошу амбала ехать домой. Ехать отсюда скорее, пока я окончательно не пришла в себя и не поняла, что вся моя прошлая жизнь была не более чем иллюзией и собственной выдумкой.

***

— Забравшись в снежный вихрь, созданный машиной, Незабудка совершила увлекательное путешествие в теплой стороне Долины Фей. А потом она показала своей сестричке и её подругам, как делается сияющий иней на цветочках. Со временем крылышки Незабудки начали таять…

Надюшка давно уснула в своей кроватке, а я продолжаю читать. Наверное, сказка о феях зимнего леса увлекла меня гораздо больше, чем дочку. Когда я дочитываю книгу до последней страницы, чтобы узнать, чем закончилась эта увлекательная история, то слышу твердые шаги в коридоре.

Рустам вернулся. Сердце учащенно стучит, пульс ускоряется, а ладошки становятся влажными. Я резко захлопываю книгу, делаю тише ночник и забираюсь в постель, притворяясь, что сплю. У меня нет желания с ним разговаривать. Да что там… у меня нет желания разговаривать даже с собой. Хочется забыться, стереть некоторые события из своей жизни как страшный сон. Я сломлена. Я — лишь оболочка от прежней Леры. И больше всего на свете мне не хочется, чтобы Тахиров видел меня такой.

Шаги становятся отчётливее, приближаются к нашей комнате. Слышится негромкий стук в дверь, который я, конечно же, игнорирую. Нам не о чем говорить. Кажется, что блядство в семействе Тахировых находится в крови.

После нескольких секунд молчания я думаю о том, что Тахиров должно быть ушел, но, дверь неожиданно приоткрывается, и Рустам заходит в нашу комнату. Я забываю, как дышать. Лежу и боюсь шелохнуться. Кажется, что только моё собственное сердцебиение выдает меня с потрохами — слишком громкое, частое и болезненное. Я сильнее зажмуриваю глаза и непроизвольно вдыхаю приятный запах его парфюма.

Тахиров подходит к детской кроватке, поправляет малышке одеяльце и несколько секунд подряд на неё смотрит. А я ненадолго приоткрываю глаза и подглядываю. Потом он плавно поворачивается в мою сторону, заставляя меня вновь притвориться спящей, находит у моих ног тонкий плед и заботливо прикрывает им моё тело.

Мне настолько тошно и гадко, что я не могу пошевелиться с места даже после того как он уходит из нашей комнаты. Я дезориентирована, запуталась, потерялась… Поэтому, когда мои веки наливаются свинцовой тяжестью я с радостью проваливаюсь в царство Морфея.

Глава 28

Я больше не знаю во что я верю. Кому верю, чему верю. Всё, чем я жила раньше сломалось и рассыпалось, словно песочный замок. Моя безоговорочная вера в Тимура и нашу любовь знатно пошатнулась. Вокруг стало столько лжи и обмана, что хочется спрятаться в защитную оболочку и уснуть там навсегда, но громкий жалобный крик дочери заставляет меня очнуться. Сейчас не время, я нужна ей. А пока я кому-то в этой жизни нужна — я буду жить вопреки всему.

Я прижимаю малютку к себе и протягиваю ей бутылочку со смесью. Надюшка пьет молоко жадно причмокивая и смотрит на меня своими темными глазёнками из-под длинных кукольных ресниц. Смотрит так душераздирающе, что всё, что раньше казалось отмерло внутри меня, вновь возрождается и восстает из пепла.

После приема пищи мы ещё немного играем, но спустя час дочка опять засыпает. А я, пользуясь моментом, достаю мобильный и набираю номер Иракли. Он берёт трубку сразу же, словно всё это время сидел у телефона и ждал, когда я позвоню.